Как я пришел к психотерапии

Александр Котенко около 20 лет работал инженером-программистом в области IT. По образованию есть несколько специальностей: программист, экономист, бухгалтер и, конечно же, психолог. После революции 2013 года он полностью перешел в частную практику и успешно помогает людям вернуть чувство себя, жизни, радости и счастья.

— Александр, подскажите, пожалуйста, как получилось, что вы стали гештальт-терапевтом, чтобы сделать это по специальности во втором занятии?

— Да, по первому образованию я инженер-программист. Я посвятил этому занятию 20 лет своей жизни. Но в определенный момент, когда был личный кризис и кризис в семейных отношениях, я обратился к психологам, чтобы понять, что происходит. Я пытался жить «правильно», «как и все», но результаты такой жизни не утешали. Я начал обращаться к психотерапевту. Пробовал семейную терапию. К сожалению, я не мог спасти этот брак. Но я увидел новый смысл. Я видел жизнь с другого ракурса. Я открыл аспекты жизни, о которых даже не догадывалась.

— Вы сразу обратились к гештальт-терапевту или консультировались с разными психологами?

— Я обратился к специалистам в различных сферах. Подход гештальта оказался для меня самым эффективным и глубоким. Специалисты в этой области говорили со мной более понятным языком и лучше объяснили, что со мной происходит. Здесь я получил больше ответов на свои вопросы, чем в других областях, результат был лучше.

— Что интересовало гештальт-подход?

Главное, что меня поразило и заинтересовало то, что гештальт-терапевты уделяли большую часть внимания тем чувствам, которые испытывал человек. Они пробуждали чувствительность к себе, к партнеру, применяли индивидуальный подход. Я чувствовал себя живым рядом с ними. Мне было довольно интересно.

— Как проходило обучение и что оно вам дало?

В начале я практиковал исключительно для себя: индивидуальную и групповую терапию. Мне было важно узнать больше о себе, об отношениях, о движущих силах, которые их сопровождают. Со временем, когда я почувствовал, как это работает, как психотерапия меняет меня и мою жизнь, я хотел поделиться ею. Помогите другим. Итак, я пошел в учебную программу.

Что я сразу заметил, что привлекло и побудило меня двигаться дальше — это возможность быть более живым, быть собой. Не играйте в социальные игры, не прячьтесь за различными масками, фасадами. Будьте подлинными. В общем, обучение — это способ, которым я, как лампочка, убираю все аллювиальные, социальные маски, чужие идеи и слои в поисках себя, своего ядра. Кто я? Что я такое? А как я, кто есть, общаться с другими людьми, строить отношения, работать вместе и в то же время быть счастливыми? Он дает много энергии, драйв. Потому что в середине много энергии. И мы тратим много энергии, сдерживая себя, меняя, делая что-то чуждое.

Обучение было и остается путь к себе. Хотя я сам уже являюсь терапевтом, супервайзером, тренером, но продолжаю свою личную терапию. Это способ для меня найти новые грани самого себя. Видя другую мою сторону, которую я стараюсь не замечать и не скрывать. Чем лучше я себя узнаю, тем свободнее я становлюсь. В целом, цель и смысл моей терапии в том, чтобы быть свободными и счастливыми остаться такими, какие я есть.

— Расскажите о своих путях, как вы начали свою практику гештальт-терапевта?

Я нетерпеливый человек. Кроме того, этот новый процесс ошеломил и завораживал меня. Поэтому, когда я приобрел новые знания, я сразу же поделился ими с друзьями и знакомыми. Им это тоже заинтересовало. С миром психологии можно было познакомиться косвенно, через меня. В институте, где я учился, основой обучения является практика, а затем теория. Поэтому мне было проще передать новые впечатления и знания, повторяя выполненное нами упражнение или показывая мини-сессию. Я начал говорить о себе как о человеке, который изучает психологию. Многие знакомые стали проявлять интерес. Ведь у людей вокруг много вопросов, но не все готовы с ними пойти к психотерапевту. И вот это как «его», знакомый человек. Это добавляет доверия. Легче открывать и говорить. Поэтому я стал помогать людям.

Сначала это было на уровне хобби и друзей. А потом я увидел, что случилось со мной. я получал реверсСвязь со стороны коллег и тренеров, которые я хорошо провожу на тренировках, — это прогресс и умение. Поэтому позже я зарегистрировал эту деятельность в частной психотерапевтической практике. Но в течение многих лет она оставалась незначительной деятельностью. Я продолжал работать в ней, а по вечерам практиковался. И только позже, после революции 2013 года, я оставил свою предыдущую профессию и сосредоточил все свои силы в психотерапии.

— Зачем людям вообще нужна терапия?

Я думаю, чтобы быть счастливым. Когда мы вырастем, нас воспитывают наши родители,

Школа, общество. И они формируют нас так, что нам удобно для них. К счастью, сейчас меняются принципы воспитания, но никто не говорил нашим родителям, как воспитывать счастливых детей. Но сами они не могли быть такими. Главное, чтобы крыша над головой подкормилась, одета. А что внутри, что чувствует ребенок — не имеет значения. Именно столько родителей раньше воспитывали своих детей. игнорируя свои умственные потребности и чувства. Они просто не знали об этом внутреннем мире, что он вообще существует. Поэтому людей воспитывали удобными, полезными «правильно» социализированными. А человек, который трансформируется в функцию, быстро выгорает, у него заканчивается сила, он устает от всего. Так или иначе, но есть кризис и человек спрашивает себя: «А почему все?» Вот такие вопросы я слышу чаще в своем кабинете: «Я устала от всего», «Я не вкушаю жизнь», «Все злятся» меня и так далее. Тогда моя задача вижу возвращение людей к радости, счастье, чувствительности к себе в конце. Сместить акцент с идеи «все должны быть хорошими» на «Я должен быть в порядке». Один русский философ сказал: «Если вы счастливы, все вокруг будут счастливее».

— У меня такое впечатление, что после терапии вы стали вполне счастливыми людьми в мире, верно?

Я надеюсь на это. Бывают случаи, когда терапия длится больше года, а потом я вижу результаты. Я вижу, как меняются люди и их жизнь. Это приятно. Но одна из особенностей нашей профессии заключается в том, что это не всегда так. Иногда человек может взять несколько консультаций и уйти. И я больше никогда ее не увижу. И эти консультации не дают мгновенного результата. Это не волшебная таблетка, которая меняет все сразу. Терапия имеет длительный результат. Последствия наших встреч проявятся через полгода, в год. Иногда изменения происходят намного позже и не на наших глазах.

У меня есть одно воспоминание о тех временах, когда я добровольно работал в психологической службе Майдана. Я работал с военными для реабилитации и с мигрантами. Был один мигрант с тяжелой депрессией. И у меня всего десять встреч, чтобы помочь. Дело было сложно, и я считал его одной из своих неудач. Как я удивился, когда около года или больше этот человек позвонил мне со словами благодарности. Он описал, как изменилась его жизнь с момента нашего общения.

Такие звонки и подобные случаи, по сути, очень вдохновляют.

& NBSP;