Терапевт вырастает из клиента
Но не каждый клиент становится терапевтом, и это нормально.
У меня есть (пред)убеждение, что утопично прикасаться к чужому нутру, избегая собственное.
Чем объёмнее поверхность контакта со своей болью, со своим ужасом и тьмой, с тенью скелета зарытого в глубине под-над-сознания; тем больше шансов увидеть и признать другого во всем его аду.
Я вошла в терапию, когда мне было 19. Точно не от сладкосахарной жизни с розовыми единорогами пукающими радугой; был тяжелый кризис с пиковой вишенкой; и я не знала другого выхода, кроме этого.
Помню то время своего забвенного ребёнка: дикого и нелюдимого, пораненного и обделённого; строгого к себе, но не меньше к людям; утратившего мочь к чувствам и интересу, к любви и человечности, банально – к слезам.
Существуя инертно, пропуская себя, подавляя боль и игнорируя страх; предельно автоматично/ ригидно и ни разу не живо/ трепещущее.
Вспоминаю с грустью и сожалением, но и с благодарной радостью за обнаружение/ сохранение/ преумножение.
Мне нравится это путешествие: от медицины, сквозь ногти, кофе и кино, до психотерапии; полное треша, азарта и приключений.
П.с. Помню, как Серёжа Мартыненко сказал: «Ты такая юная и такая взрослая – живешь год за два».
А я же и продолжаю сосуществовать со скоростью своего света, но уже останавливаюсь осмотреться, там ли я, где хочу быть.
П.с.2. Ведь психотерапия – это не про то «как мне себя сделать (часто ‘ЕЩЁ’) лучше», а про то «как мне жить с собой, чтоб было хорошо».