Только я могу знать, как лучше для меня

Каждому человеку свойственно желание знать «как лучше поступить в той или иной ситуации», чтобы был кто-то (как образ знающего отца), кто скажет «нужно сделать вот так». И мы находим кого-то, кто, согласно нашим ожиданиям, знает, как лучше: психолога, врача, священника либо другого авторитета. И нам становится хорошо в этот момент, когда мы получаем ответ на волнующий нас вопрос — притом, что ответ может быть как мудрым так и вполне бредовым. Облегчение приходит, на самом деле потому, что мы отказываемся от своей свободы и переносим ответственность на того, кто «знает как надо».

Человек в своей сущности свободен, но он также несет ответственность за свою жизнь. Все социальные нормы, все то, что мы считаем «как правильно» создано людьми на основе многолетнего опыта. Все нормы и запреты условны — осознание этого дает нам свободу в понимании того, что действительно важно, а что уже не приносит никакой пользы. создает ненужные ограничения. Когда-то традиции, религиозные представления о мироустройстве и социальной жизни играли доминирующую роль в регуляции нашего поведения. Последние несколько столетий как традиции так и религиозные нормы больше мешают человеку качественно жить, чем помогают — изменился дух времени и человеческая душа становится все сложнее. И сегодня для хорошей и подлинной жизни уже недостаточно общих представлений о добре, зле и других общепринятых ориентирах. Сегодня становится не менее важным нахождение индивидуального смысла — «как мне лучше проживать жизнь каждый день?».

Осознание своей тотальной свободы приводит человека к тревоге и желанию отказаться от неё — передать её авторитетам. Притом, что в экспериментах по социальной психологии уже давно показано негативное влияние авторитета. Например, медсестра может ввести яд вместо лекарства больному. Она образованный человек, сама бы не сделала такой глупости, но представившийся по телефону человек как врач, сказал, что нужно сделать так. Конечно, никто не пострадал в эксперименте, больному ничего не укололи. Но под влиянием авторитета медсестра приняла заведомо глупое решение, даже не подвергнув его критике. Так же сама форма представителя полицейского, врача либо кого-то ещё тоже имеет тот же эффект — мы склонны больше подчиняться человеку в форме, чем «обычному гражданину». Обычно мы этого не замечаем, не подвергаем сомнению слова авторитета. А для этого нужно понимать, что я свободен, я могу не подчиниться чьим-то словам, подвергнуть их сомнению.

Принятие своей свободы приходит тогда, когда я понимаю, для чего она мне нужна — для какой ценности её лучше всего реализовать. Никакой авторитет не может знать, как лучше. Как лучше для меня могу знать только я — и это большой труд — познавать себя. Ведь во мне есть все: и прекрасное и далеко не очень приятное, но оно есть и если я не обращаю внимание на него, то оно не исчезает, а только руководит мной. Понимание себя помогает мне лучше руководить собой и своей жизнью. И парадокс состоит в том, что чем ближе я к своей природе, к своим ценностям, тем больше я приближаюсь к общечеловеческому — тем больше во мне человечности.

Многие люди обращаются ко мне и к моим коллегам с явным или скрытым вопросом: «как лучше поступить?». Но этого не может знать никто, кроме того человека, который задает этот вопрос. Поэтому задачей психолога, психотерапевта является не раздача советов, а помощь в процессе понимания себя и принятия аутентичного решения — «как лучше будет для меня». Кроме того, раздача советов делает человека от специалиста, тогда как лучшей стратегией является обучение самопомощи (за счет установления глубокого внутреннего диалога с собой — сначала с психологом, а потом уже самостоятельно).

Итак, мы свободны — это важно осознавать. Мы ответственны за свою свободу. Осознание свободы вызывает тревогу, поэтому мы хотим от неё избавиться. Избавляясь от свободы, мы отдаляемся от себя. Но принимая свою свободу, понимая свои ценности — мы можем направить свою свободу на улучшение своей жизни. И это делает нас более человечными.